Представляем вашему вниманию издание "Поэма о Дигенисе Акрите". 2-е издание, исправленное и дополненное.

Первый перевод (точнее, переложение) этой поэмы был сделан в Киевской Руси около XII-XIII вв. и назывался «Девгениево деяние»; второй, настоящий, явился 900 лет спустя.

Первый перевод (точнее, переложение) этой поэмы был сделан в Киевской Руси около XII-XIII вв. и назывался «Девгениево деяние»; второй, настоящий, явился 900 лет спустя.

До второй половины 1950-х годов, когда византийская эпическая поэма о Дигенисе Акрите стала предметом нашего исследования, она изучалась российскими византинистами незаслуженно мало. Между тем речь идет об одном из самых оригинальных и интересных явлений византийской культуры. Поэма эта - за тысячелетия существования греческой литературы - единственный в своем роде памятник героического эпоса, созданный на греческом языке после Гомера. Это вместе с тем своеобразная параллель к средневековому рыцарскому эпосу Западной Европы - "Песне о Роланде", "Песне о Сиде". Поэма о Дигенисе Акрите, дошедшая до нас в нескольких более поздних вариантах, возникла в своей первоначальной редакции, по всей видимости, в Х в. Здесь ярко отразились различные стороны жизни восточных областей Византийской империи; нравы и обычаи византийских воинов, их отношения, с арабами, их мировоззрение. В центре повествования - жизнь и подвиги легендарного Дигениса Акрита, героя многочисленных народных песен. Дигенис - это, без преувеличения, популярнейший герой греческого народа; образ его и поныне вдохновляет греческих писателей, художников, композиторов. Российскому читателю тем интересней ознакомиться с византийским эпосом, что еще в Древней Руси около ХII - ХIII вв. был сделан славянский перевод одной из недошедших до нас версий "Дигениса Акрита", известный под именем "Девгениево деяние". А затем - перерыв в 700 - 800 лет... 2-е издание, исправленное и дополненное.

Настоящее двухтомное издание содержит «Избранные труды» выдающегося российского востоковеда А. Я. Сыркина и приурочено к его 90-летию. В издании представлены работы, связанные с основными направлениями научных интересов автора: классическая индология (индуизм, буддизм), византинистика, проблемы религиозного поведения, русская литература XIX в., а также переводы литературных текстов. Том 1 содержит ряд статей и рецензий преимущественно индологического характера, относящихся к 1960 — 1990-м годам, когда автор работал в московском Институте востоковедения Академии наук, а затем — в Иерусалимском университете. Они посвящены классическому индуизму, отдельным его сопоставлениям с буддизмом и другими традициями, некоторым проблемам религиоведения, семиотики и т.д. Англоязычные статьи дополнены русскими резюме. В Приложении дается несколько опытов литературных переводов интервью начала 2000-х годов. Издание сопровождается справочным аппаратом. Том 2 содержит труды, в значительной степени выходящие за рамки индологии и опубликованные в малодоступных изданиях 1990 — 2000-х годов. В них уделено внимание типологии религиозного поведения, а также ее отражению в памятниках русской классики XIX в. Прежде всего речь идет о творчестве и жизненном пути Л. Н. Толстого, столь многим обязанного индийским духовным ценностям. Отдельные статьи связаны с наследием Пушкина, Достоевского, Чехова и др. Издание дополнено англоязычными резюме и справочным аппаратом.

Фартук с полной запечаткой. Портрет Федора Шаляпина в роли Бориса Годунова. Художник Александр Яковлевич Головин.

Зонт-трость с деревянной ручкой. Портрет Федора Шаляпина в роли Бориса Годунова. Художник Александр Яковлевич Головин.

Александр Яковлевич Таиров оставил большое и малоизученное наследие. Фанатически влюбленный в театр, неутомимый экспериментатор, упорно отстаивавший свои художественные взгляды, Таиров неизменно был в центре театральных событий своего времени. Именно поэтому его речи, статьи, заметки, режиссерские экспозиции, письма и сочинения - это документы эпохи, которым принадлежит свое определенное место в многообразии художественных поисков начала века и тех тридцати с лишним лет истории советского театра, когда жил и работал А.Я. Таиров. В книге публикуются материалы, которые характеризуют общие принципы режиссуры Таирова, его взгляды на театральное искусство. Собранные в книге режиссерские экспликации представляют важнейший раздел его творческого наследия. О множестве публицистических выступлений Таирова, о его высказываниях по поводу западноевропейского искусства читатель узнает из материалов жизни режиссера. Эта летопись, завершающая книгу, служит одновременно и своеобразной библиографией работ Таирова, его сочинений и речей, как опубликованных, так и неопубликованных. Книга рекомендуется широкой читательской аудитории. 2-е издание

Александр Яковлевич Таиров оставил большое и малоизученное наследие. Фанатически влюбленный в театр, неутомимый экспериментатор, упорно отстаивавший свои художественные взгляды, Таиров неизменно был в центре театральных событий своего времени. Именно поэтому его речи, статьи, заметки, режиссерские экспозиции, письма и сочинения - это документы эпохи, которым принадлежит свое определенное место в многообразии художественных поисков начала века и тех тридцати с лишним лет истории советского театра, когда жил и работал А.Я. Таиров. .В книге публикуются материалы, которые характеризуют общие принципы режиссуры Таирова, его взгляды на театральное искусство. Собранные в книге режиссерские экспликации представляют важнейший раздел его творческого наследия. О множестве публицистических выступлений Таирова, о его высказываниях по поводу западноевропейского искусства читатель узнает из материалов жизни режиссера. Эта летопись, завершающая книгу, служит одновременно и своеобразной библиографией работ Таирова, его сочинений и речей, как опубликованных, так и неопубликованных. .Книга рекомендуется широкой читательской аудитории.

Александр Яковлевич Таиров оставил большое и малоизученное наследие. Фанатически влюбленный в театр, неутомимый экспериментатор, упорно отстаивавший свои художественные взгляды, Таиров неизменно был в центре театральных событий своего времени. Именно поэтому его речи, статьи, заметки, режиссерские экспозиции, письма и сочинения - это документы эпохи, которым принадлежит свое определенное место в многообразии художественных поисков начала века и тех тридцати с лишним лет истории советского театра, когда жил и работал А.Я. Таиров. .В книге публикуются материалы, которые характеризуют общие принципы режиссуры Таирова, его взгляды на театральное искусство. Собранные в книге режиссерские экспликации представляют важнейший раздел его творческого наследия. О множестве публицистических выступлений Таирова, о его высказываниях по поводу западноевропейского искусства читатель узнает из материалов жизни режиссера. Эта летопись, завершающая книгу, служит одновременно и своеобразной библиографией работ Таирова, его сочинений и речей, как опубликованных, так и неопубликованных. .Книга рекомендуется широкой читательской аудитории.

Александр Етоев - лауреат многих литературных премий: «Интерпресскон», «Странник», премии им. Н. В. Гоголя, «Алиса», АБС-премии и других. Кроме того, Етоев - человек смелый. Кто в наше время решится написать поэму? Никто. А он решился. Хотя формально это не совсем поэма, а, скорее, свод отдельных стихотворных историй, объединённых одним героем - самим Етоевым, выступающим под маской Деда Етоя. О чём эти истории? О жизни, о смерти (наверное, оттого поэма философическая), о детстве, о Фонтанке-реке, о рыбке колюшке в ней, о любви, о Гёте, о Сартре и шампуне от перхоти, словом - обо всём. Автор не боится выставлять себя в шутовском обличим, и поэтому истории его читаются весело и легко. И с грустью - какая же поэма без грусти.

Александр Етоев - лауреат многих литературных премий: «Интерпресскон», «Странник», премии им. Н. В. Гоголя, «Алиса», АБС-премии и других. Кроме того, Етоев - человек смелый. Кто в наше время решится написать поэму? Никто. А он решился. Хотя формально это не совсем поэма, а, скорее, свод отдельных стихотворных историй, объединённых одним героем - самим Етоевым, выступающим под маской Деда Етоя. О чём эти истории? О жизни, о смерти (наверное, оттого поэма философическая), о детстве, о Фонтанке-реке, о рыбке колюшке в ней, о любви, о Гёте, о Сартре и шампуне от перхоти, словом - обо всём.Автор не боится выставлять себя в шутовском обличим, и поэтому истории его читаются весело и легко. И с грустью - какая же поэма без грусти.

Александр Етоев - лауреат многих литературных премий: "Интерпресскон", "Странник", премии им. Н. В. Гоголя, "Алиса", АБС-премии и других. Кроме того, Етоев - человек смелый. Кто в наше время решится написать поэму. Никто. А он решился. Хотя формально это не совсем поэма, а, скорее, свод отдельных стихотворных историй, объединённых одним героем - самим Етоевым, выступающим под маской Деда Етоя. О чём эти истории? О жизни, о смерти (наверное, оттого поэма философическая), о детстве, о Фонтанке-реке, о рыбке колюшке в ней, о любви, о Гёте, о Сартре и шампуне от перхоти, словом - обо всём. Автор не боится выставлять себя в шутовском обличии, и поэтому истории его читаются весело и легко. И с грустью - какая же поэма без грусти.

Александр Етоев - лауреат многих литературных премий: «Интерпресскон», «Странник», премии им. Н. В. Гоголя, «Алиса», АБС-премии и других. Кроме того, Етоев - человек смелый. Кто в наше время решится написать поэму? Никто. А он решился. Хотя формально это не совсем поэма, а, скорее, свод отдельных стихотворных историй, объединённых одним героем - самим Етоевым, выступающим под маской Деда Етоя. О чём эти истории? О жизни, о смерти (наверное, оттого поэма философическая), о детстве, о Фонтанке-реке, о рыбке колюшке в ней, о любви, о Гёте, о Сартре и шампуне от перхоти, словом - обо всём. Автор не боится выставлять себя в шутовском обличим, и поэтому истории его читаются весело и легко. И с грустью - какая же поэма без грусти.

Чехол для iPhone X/XS, объёмная печать — материал: SOFT TOUCH БЕЛЫЙ. Портрет Федора Шаляпина в роли Бориса Годунова. Художник Александр Яковлевич Головин.

В книгу вошли стихи разных лет, поэма "Александр Македонский" и трагическая сцена "Моцарт и Сальери".