Вашему вниманию предлагается книга Человек в футляре. Рассказы

Замечательный стилист, тонкий психолог, мастер подтекста, Антон Павлович Чехов оказал огромное влияние на развитие мировой литературы. Его всегда интересовали самые обычные люди в повседневных делах и заботах, он рассказывал об их жизни, мечтах, надеждах на будущее без пророчества и морализаторства, предоставляя своим читателям право самостоятельно делать выводы. Рассказы и пьесы, написанные в последней четверти XIX века, по-прежнему вызывают интерес во всем мире, а прозаики и драматурги признают, что именно Чехов открыл перед ними невиданные возможности искусства слова. "Читая Чехова, я смеюсь, радуюсь, восхищаюсь… Вот определение таланта" (Л.Н. Толстой). "Я от души советую вам почаще заглядывать в книги Чехова… чтобы, забываясь, пережить эти сказочные сны так, как они были задуманы" (В.В. Набоков). "Можно благоговеть перед умом Толстого. Восхищаться изяществом Пушкина. Ценить нравственные поиски Достоевского. Юмор Гоголя. И так далее. Однако похожим быть хочется только на Чехова" (Сергей Довлатов).

Вашему вниманию предлагается книга Человек в футляре. Рассказы

Замечательный стилист, тонкий психолог, мастер подтекста, Антон Павлович Чехов оказал огромное влияние на развитие мировой литературы. Его всегда интересовали самые обычные люди в повседневных делах и заботах, он рассказывал об их жизни, мечтах, надеждах на будущее без пророчества и морализаторства, предоставляя своим читателям право самостоятельно делать выводы. Рассказы и пьесы, написанные в последней четверти XIX века, по-прежнему вызывают интерес во всем мире, а прозаики и драматурги признают, что именно Чехов открыл перед ними невиданные возможности искусства слова. "Читая Чехова, я смеюсь, радуюсь, восхищаюсь… Вот определение таланта" (Л.Н. Толстой). "Я от души советую вам почаще заглядывать в книги Чехова… чтобы, забываясь, пережить эти сказочные сны так, как они были задуманы" (В.В. Набоков). "Можно благоговеть перед умом Толстого. Восхищаться изяществом Пушкина. Ценить нравственные поиски Достоевского. Юмор Гоголя. И так далее. Однако похожим быть хочется только на Чехова" (Сергей Довлатов).

«Чехов — это Пушкин в прозе. Вот как в стихах Пушкина каждый может найти отклик на свое личное переживание, такой же отклик каждый может найти и в повестях Чехова», — отзывался о произведениях своего младшего современника Лев Толстой. Чеховский художественный мир, как мозаика, складывается из отдельных картин и ситуаций, из разнообразных проявлений человеческих характеров, порой неожиданных, порой парадоксальных. При этом мы едва ли найдем у Чехова «чистые» краски, открыто выраженную авторскую позицию: «Художник должен быть не судьею своих персонажей и того, о чем говорят они, а только беспристрастным свидетелем» — так сформулировал писатель свое творческое кредо. Его произведениям зачастую трудно дать однозначную трактовку: привычные оценочные категории (идеологические, социальные, психологические) не то чтобы не применимы, но не абсолютны. «Над рассказами можно и плакать, и стенать, можно страдать заодно со своими героями, но, полагаю, нужно это делать так, чтобы читатель не заметил. Чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление», — слова из письма Чехова можно было бы поставить эпиграфом к этому сборнику, в котором печатаются произведения 1886–1902 годов.

«Чехов — это Пушкин в прозе. Вот как в стихах Пушкина каждый может найти отклик на свое личное переживание, такой же отклик каждый может найти и в повестях Чехова», — отзывался о произведениях своего младшего современника Лев Толстой. Чеховский художественный мир, как мозаика, складывается из отдельных картин и ситуаций, из разнообразных проявлений человеческих характеров, порой неожиданных, порой парадоксальных. При этом мы едва ли найдем у Чехова «чистые» краски, открыто выраженную авторскую позицию: «Художник должен быть не судьею своих персонажей и того, о чем говорят они, а только беспристрастным свидетелем» — так сформулировал писатель свое творческое кредо. Его произведениям зачастую трудно дать однозначную трактовку: привычные оценочные категории (идеологические, социальные, психологические) не то чтобы не применимы, но не абсолютны. «Над рассказами можно и плакать, и стенать, можно страдать заодно со своими героями, но, полагаю, нужно это делать так, чтобы читатель не заметил. Чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление», — слова из письма Чехова можно было бы поставить эпиграфом к этому сборнику, в котором печатаются произведения 1886–1902 годов.

Антон Павлович Чехов - один из величайших писателей и драматургов не только отечественной, но и мировой литературы, тончайший психолог, ироничный юморист, непревзойденный певец загадочной русской души во всем ее эмоциональном диапазоне, в котором от смешного до драматического - всего один шаг. В сборник вошли наиболее известные повести и рассказы Чехова - произведения забавные и трагические, порой прозрачно-поэтичные, порой саркастично-едкие. Щемящие и тонкие истории "несбывшейся любви" - "Дама с собачкой", "Дом с мезонином", "Ионыч" безжалостные в своей психологической обнаженности "женские и мужские портреты" - "Душечка", "Анна на шее", "Попрыгунья", "Крыжовник"… С детства знакомые печально-добрые "Ванька" и "Каштанка", откровенно, взахлеб смешные "Мальчики", "Лошадиная фамилия", "Хирургия" - и многое, многое другое!

В книгу включены повести и рассказы А.П. Чехова, которые изучают в 5-10 классах.

В книгу включены повести и рассказы А.П. Чехова, которые изучают в 5-10 классах.

В книгу включены повести и рассказы А.П. Чехова, которые изучают в 5-10 классах.

«Чехов — это Пушкин в прозе. Вот как в стихах Пушкина каждый может найти отклик на свое личное переживание, такой же отклик каждый может найти и в повестях Чехова», — отзывался о произведениях своего младшего современника Лев Толстой. Чеховский художественный мир, как мозаика, складывается из отдельных картин и ситуаций, из разнообразных проявлений человеческих характеров, порой неожиданных, порой парадоксальных. При этом мы едва ли найдем у Чехова «чистые» краски, открыто выраженную авторскую позицию: «Художник должен быть не судьею своих персонажей и того, о чем говорят они, а только беспристрастным свидетелем» — так сформулировал писатель свое творческое кредо. Его произведениям зачастую трудно дать однозначную трактовку: привычные оценочные категории (идеологические, социальные, психологические) не то чтобы не применимы, но не абсолютны. «Над рассказами можно и плакать, и стенать, можно страдать заодно со своими героями, но, полагаю, нужно это делать так, чтобы читатель не заметил. Чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление», — слова из письма Чехова можно было бы поставить эпиграфом к этому сборнику, в котором печатаются произведения 1886–1902 годов.

«Чехов — это Пушкин в прозе. Вот как в стихах Пушкина каждый может найти отклик на свое личное переживание, такой же отклик каждый может найти и в повестях Чехова», — отзывался о произведениях своего младшего современника Лев Толстой. Чеховский художественный мир, как мозаика, складывается из отдельных картин и ситуаций, из разнообразных проявлений человеческих характеров, порой неожиданных, порой парадоксальных. При этом мы едва ли найдем у Чехова «чистые» краски, открыто выраженную авторскую позицию: «Художник должен быть не судьею своих персонажей и того, о чем говорят они, а только беспристрастным свидетелем» — так сформулировал писатель свое творческое кредо. Его произведениям зачастую трудно дать однозначную трактовку: привычные оценочные категории (идеологические, социальные, психологические) не то чтобы не применимы, но не абсолютны. «Над рассказами можно и плакать, и стенать, можно страдать заодно со своими героями, но, полагаю, нужно это делать так, чтобы читатель не заметил. Чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление», — слова из письма Чехова можно было бы поставить эпиграфом к этому сборнику, в котором печатаются произведения 1886–1902 годов.

В книгу включены повести и рассказы А.П. Чехова, которые изучают в 5-10 классах.